О Тарусе

Таруса находится в75 км к северо-востоку от Калуги и в 135 кмк югу от Москвы на возвышенном левом берегу Оки при впадении в нее реки Тарусы. Население Тарусы — 10 тысяч жителей, вместе с Тарусским районом — 16 тысяч, летом количество жителей увеличивается до 85 тысяч.

Марина Цветаева писала о Коктебеле: «Он вторая родина для нас, для многих место рождения духа». Многие писатели, художники, музыканты могут повторить это о Тарусе.

М. Цветаева

Этот небольшой городок страдает всеми язвами современной русской провинции, помноженными на те опасности, которые создает близость к Москве. В Тарусе много пьяных и безработных, много людей, ищущих случайного заработка, потерявших специальность, в ней соседствует безропотная нищета с бесстыдным хищничеством; каждый понимает, что этот список можно продолжить. Несмотря на все это, в этом городке сосредоточено то, что требует особого внимания и заботы, потому что это одно из тех немногих мест на земле, которые как бы простирают над ней невидимый покров — как Сергиев Посад, Ассизи, Шартр. В отличие от них Таруса существенно более уязвима — она лишена той охраны, которые дает присутствие общезначимых культурных ценностей, опустошителей, пошляков и невежд«, как сказано в завещании Паустовского. национальных святынь. Поэтому долг тех, кто знает Тарусу — защищать ее от

Впервые Таруса упомянута в летописи в связи с духовной грамотой великого князя Черниговского Михаила Всеволодовича, составленной им в 1246 году накануне поездки в Орду, где он был замучен. По этой грамоте, пятый сын великого князя Юрий получил «Тарусу с волостьми». Тарусское княжество было довольно обширным государством, пока не распалось на уделы. Простиралось оно от реки Протвы на севере до реки Угры на юге, от реки Волконы на востоке до Мезецкого Всполья на западе.

С тех пор Тарусский княжеский дом и сама Таруса нередко упоминаются в летописях. Внуки Тарусского князя Юрия Михайловича — Федор и Мстислав Ивановичи пали на Куликовом поле. По преданию, они стояли в передовом полку впереди Большого великокняжеского полка и пали в самом начале сечи. Местное Тарусское предание связывает с Куликовской битвой строительство Воскресенского храма. Будто бы, в Куликовской битве пало так много тарусян, что, вернувшись оттуда, князь Иван повелел заложить храм Воскресения Христова (что на Руси — большая редкость), выражая этим чаяние общего воскресения. От деревянного храма, впрочем, не сохранилось никаких следов.

Каменная церковь на месте деревянной была поставлена между 1628 и 1654 годами в честь победы над войском крымского хана Девлет-Гирея, разбитого под Тарусой. Это было самое старое здание в Тарусе. Помимо нее, в городе было еще несколько церквей, на площади высился собор Петра и Павла (вторая половина XVIII века), в селе Кузьмищево — церковь Иоанна Богослова и т. д. В 1930-е годы собор Петра и Павла был разрушен, а Воскресенская церковь — закрыта, обезглавлена и превращена в пекарню. Ныне усилиями московской интеллигенции она восстановлена. Церковь славится своим колокольным звоном, который слышен далеко по Оке.

К концу XIV века с усилением Московского княжества Таруса потеряла самостоятельность. Иногда Таруса и вовсе лишалась какого-либо политического и экономического значения и становилась то частью Серпуховского района, то даже Ферзиковского. Эти решения властей, возможно, и помогли Тарусе сохранить ее древний благородный облик, оставаясь в промежуточном положении между городом и селом.

В конце XIX — начале XX века Таруса пережила необыкновенный культурный подъем. На противоположном берегу Оки художник В. Д. Поленов построил усадьбу Борок (1890 год), ныне это знаменитый музей-усадьба Поленово. В Тарусе вслед за ним поселились его ученики и друзья С. В. Иванов, В. Н. Бакшеев и другие, приезжали К. А. Коровин и И. И. Левитан.

С тех пор и до наших дней Таруса — заповедный уголок русских художников.

Могила Борисова-Мусатова

Здесь жил и умер В. Э. Борисов-Мусатов; памятник на его могиле в сохранившемся уголке Воскресенского кладбища, выполненный скульптором А. Т. Матвеевым, — шедевр русской парковой скульптуры. С ним связана трогательное местное предание: Матвеев изваял фигуру спящего или утонувшего мальчика; предание гласит, что Борисов-Мусатов спасал тонущего в Оке мальчика и умер от воспаления легких.

Долгие годы провел в Тарусе замечательный пейзажист Н. П. Крымов, изображая ее «кусты и крыши». Коренным тарусянином был известный живописец и архитектор Н. А. Сахаров — ученик и зять Поленова. Более полувека провел в Тарусе ученик Коровина В. В. Журавлев. Долгие годы прожила в Тарусе Н. В. Крандиевская. Тарусу очень любил и запечатлел в прекрасных пейзажах Н. М. Ромадин. Этот список художников и скульпторов, живших постоянно в Тарусе или подолгу гостивших в ней, можно продолжать и продолжать, он не закрыт по сей день. Художники живут в Тарусе, и каждый год, в августе, в картинной галерее проходит выставка работ московских и тарусских художников, выполненных непременно в Тарусе в данном году. Выставку украшают работы живописцев Михаила Тихонова, Елены Утенковой-Тихоновой, Ирины Старженецкой, скульпторов Анатолия Камелина, Алексея Волкова и многих других.

Однако картинная галерея Тарусы открыта не только в эти дни, она работает весь год и представляет собой уникальное явление — художественный музей, созданный в советское время добровольцами и преимущественно собранный из частных коллекций. Дело в том, что еще в 1902 году в Тарусе поселился первый русский скульптор-анималист и график В. А. Ватагин. В 1914 году он построил в Тарусе дом и прожил в нем около 60 лет. Многие его работы, в том числе классические деревянные скульптуры слона и обезьяны, а также литографии из серии «Маугли» были переданы им в дар городу и послужили основой коллекции музея.

Также огромный вклад в создание галереи внес агроном Н. П. Ракицкий: он поселился в Тарусе в 1926 году с женой, писательницей С. З. Федорченко, построил дом, вырастил уникальный сад-дендрарий, до сих пор украшающий Тарусу, и начал собирать коллекцию произведений искусства и ценных исторических документов. Очень большую коллекцию живописи — картины европейских мастеров, полотна Поленова и Айвазовского, скульптуры Ватагина, фарфор, шитье и кружева — все это он при жизни передал галерее.

Долгие годы в картинной галерее усилиями многолетнего ее директора Н. П. Гуртовой и Тарусского музыкального фонда проходили музыкальные фестивали, теперь после смерти С. Т. Рихтера они посвящены его памяти. Сам Рихтер построил дачу в окрестностях Тарусы, в Егнышовке в конце 1950-х годов. Это маленькая странная деревянная башня на берегу Оки привлекала многих тарусян тем, что тихо сидя неподалеку, можно было часами слушать, как занимается на рояле Рихтер. Ему удавалось собирать в Тарусу на фестивали множество замечательных музыкантов; верные его памяти, они приезжают до сих пор. Рихтеровский фонд планирует построить в Тарусе дом фестиваля с концертным залом.

Фестиваль не только радует дачников-москвичей, но играет важную роль в воспитании учеников музыкальной школы, многие из которых получили возможность заниматься в летних школах исполнительского мастерства. А для старых тарусян — это единственная возможность побывать на хороших концертах.

Музыканты начали ездить в Тарусу задолго до фестиваля. Самым, может быть, значительным вкладом к культурную атмосферу — присутствием в ней особенной независимости, творческой свободы — она обязана советской власти. Благодаря постановлению, запрещавшему людям, отсидевшим срок в лагере, селиться ближе101 км от Москвы, в Тарусе собрался цвет русской интеллигенции: и всемирно известные люди, например Н. Я. Мандельштам, и никому не известные, но оттого ничуть не менее замечательные, например антропософка Е. Н. Вербловская или врач М. М. Мелентьев, превративший свой дом в духовный очаг, привлекший множество людей. Среди них были знаменитые музыканты — ученик Танеева композитор П. И. Васильев, Н. И. Голубовская, К. Н. Игумнов. Он оставил в жизни Тарусы настолько яркий след, что овраг, где он любил гулять, до сих пор зовут Игумновским.

Если же говорить о литературной Тарусе, то гораздо легче назвать тех русских писателей, которые не связаны с Тарусой, чем перечислить всех, живших в Тарусе или писавших о ней. Самое удивительное, что имя Тарусы звучит и в стихах гениального немецкого поэта Пауля Целана, никогда не бывавшего в России: «С книгой из Тарусы», — так озаглавлено одно из важнейших стихотворений сборника «Роза — Никому», посвященного памяти Мандельштама. В этом стихотворении есть строки:

И легка, легка
Под мостом Мирабо Ока,

пророчески указывающие на смерть поэта. Книгу, о которой говорит Целан, — скромно изданный сборник «Тарусские страницы», прогремевший по всему миру, — прислала Целану вдова Мандельштама.

Обложка хрестоматийного альманаха «Тарусские страницы» Калужского книжного издательства. Октябрь 1961 года.

Первый выпуск «Тарусских страниц» был издан в Калуге в 1961 году. Там после огромного перерыва были напечатаны стихи Цветаевой, впервые по-настоящему заявили о себе шестидесятники, там (и это потребовало от издателей Р. Левиты, Н. Д. Оттена, Е. М. Голышевой и других подлинного мужества) под прозрачным псевдонимом Яковлева были опубликованы очерки Н. Я. Мандельштам. Не стоит перечислять всех — это было свободное слово. И даже то, что сейчас показалось бы не таким значительным, тогда служило освобождению читателя. Власти почувствовали это: второй выпуск «Тарусских страниц» вышел в свет в Москве лишь в 2003 году.

В нем опубликованы новые произведения живших в Тарусе Бродского и Солженицына, стихи и «Четвертая проза» Мандельштама, сочинения Слуцкого, Самойлова, Коржавина, Шаламова, Чичибабина, Миллер, Корнилова, Домбровского, Казакова — и многих других поэтов и писателей, подолгу гостивших в Тарусе. Есть там (как и в первом сборнике) писатели-тарусяне и писатели, связанные с Тарусой лишь опосредованно, через дружеские связи. Есть и люди, обычно не пишущие стихов и прозы и сделавшие исключение только из любви к Тарусе. И все-таки два имени, освятившие оба выпуска «Тарусских страниц» и регулярно выходящие тарусские сборники «Мир Паустовского», не забытые в путеводителях и краеведческих трудах, нуждаются в особом упоминании — Николай Заболоцкий и Марина Цветаева.

Заболоцкий Н. А.

Заболоцкий провел в Тарусе два последних лета — весной 1957 года он снял две комнаты с террасой в небольшом доме на улице Либкнехта. Заболоцкому здесь хорошо работалось, он даже говорил другу, что никогда и нигде он так много не сочинял. В Тарусе закончена поэма «Рубрук в Монголии», сделано множество переводов. Есть у Заболоцкого стихи о Тарусе, где она не упомянута, но легко угадывается («Вечер на Оке», «Детство»), и такие, где она названа:

А кому сегодня плакать
В городе Тарусе?
Есть кому в Тарусе плакать —
Девочке Марусе.

Опротивели Марусе
Петухи да гуси.
Сколько ходит их в Тарусе,
Господи Исусе!

Давид Самойлов описал последнее лето Заболоцкого в трогательных стихах, заканчивающихся так: «„А я не сторонник чудачеств“, — / Сказал он и спичку зажег».

Если Заболоцкий, пробыв в Тарусе так недолго, стал важной частью ее духовного облика, что же сказать о Марине Цветаевой? Ее семья поселилась в Тарусе в 1890-х годах. Родной дядя Цветаевой разбил здесь городской сад. В 1906 году умерла мать Цветаевой, в том же доме на даче Песочной жил, писал и умер Борисов-Мусатов. (Цветаевская дача Песочное была захвачена домом отдыха, разрушена и превращена в танцплощадку.) О Тарусе, об Оке сложены, быть может, самые ранние цветаевские строки («Проспала паром...»). В Тарусе жила Тьо — гувернантка матери Цветаевой и впоследствии жена ее деда (ее дом сохранился, в нем сейчас музей Цветаевой). Цветаева вспоминала Тарусу в эмиграции, она часто всплывает в ее переписке, здесь, по недавно обнаруженному местному свидетельству, она провела, вероятно, последний мирный и счастливый день своей жизни, приехав тайно из Москвы в 1940 году. Здесь, рядом с могилой Борисова-Мусатова, она хотела бы лежать, здесь прожила значительную часть своей долгой жизни ее старшая сестра Валерия Ивановна, которая посадила на Воскресенской горе кусты шиповника и сирени. Здесь жила по возвращении из лагеря, издавала книги матери и писала воспоминания Ариадна Сергеевна Эфрон, здесь она умерла и похоронена. Может быть, из-за этого для любящих поэзию Таруса — не место, а почти что живое существо. Здесь цветаевский голос слышится как пушкинский в Царском Селе:

«— Таруса? Родная! „Таруса“ он произнес как бы „Маруся“, а „родную“ нам с Тарусой пришлось поделить» (М. Цветаева, «Пленный дух»).